Всё истинное богатство - биологическое.
Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он – радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет —
Волна переливов обманет глаза, как будто смеясь в ответ.
Он тонок и длинен, изящен и строг, он – гордость моих очей.
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв,
Готов даже в храме он кровь пролить, жаждет великих битв.
В разгаре сражения этим мечом вражеских львов бодни -
Не меч отпрянет от их брони – сами отпрянут они.
О молниях в небе заставит забыть молния в длани моей,
И долго пропитанной кровью земле не нужно будет дождей...
В воде закалялись его края и стали алмазно-тверды,
Но стойкой была середина меча — воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил, — истёрся, пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закалённую гладь,
Как не запятнать и чести того, кто станет его обнажать.
Битвы за жизнь и турниры — за честь — его отмечают путь,
Но лишь только жизнь мечом отними — с него уже не свернуть.
Он в ножнах тоскует, он просится вновь испить крови людей -
А может, овеянный дланью ветров, разит покрывалом дождей...
Как солнце, блестит разящая сталь — сильней мириадов свечей,
Как звезды, из зеркала стали глядят сотни тысяч очей...
И Неба глубокая синь теперь не одна пред тобой,
Когда меч в руках — с ним и гибель легка, ведь жизнь — это только бой!
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это — мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это — моя хвала.
Живой, я живые тела крушу: стальной, ты крушишь металл —
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал!
Разящий, он в битве незаменим, он – радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет —
Волна переливов обманет глаза, как будто смеясь в ответ.
Он тонок и длинен, изящен и строг, он – гордость моих очей.
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв,
Готов даже в храме он кровь пролить, жаждет великих битв.
В разгаре сражения этим мечом вражеских львов бодни -
Не меч отпрянет от их брони – сами отпрянут они.
О молниях в небе заставит забыть молния в длани моей,
И долго пропитанной кровью земле не нужно будет дождей...
В воде закалялись его края и стали алмазно-тверды,
Но стойкой была середина меча — воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил, — истёрся, пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закалённую гладь,
Как не запятнать и чести того, кто станет его обнажать.
Битвы за жизнь и турниры — за честь — его отмечают путь,
Но лишь только жизнь мечом отними — с него уже не свернуть.
Он в ножнах тоскует, он просится вновь испить крови людей -
А может, овеянный дланью ветров, разит покрывалом дождей...
Как солнце, блестит разящая сталь — сильней мириадов свечей,
Как звезды, из зеркала стали глядят сотни тысяч очей...
И Неба глубокая синь теперь не одна пред тобой,
Когда меч в руках — с ним и гибель легка, ведь жизнь — это только бой!
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это — мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это — моя хвала.
Живой, я живые тела крушу: стальной, ты крушишь металл —
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал!